Дневник (RU)

Почему я выбрал парашютизм

Скайдайвинг – противоречивая тема. В ней безумной красоты сюжеты, смелость, смерть, романтика, тайны, опасность. Для обычного человека парашютист – сумасшедший самоубийца. Одного тандемного прыжка достаточно, чтобы наткнуться на “зачем ты это сделал” или “я не понимаю, в чем кайф”. Объясню.

Любопытство. Кто не мечтал летать? Все мечтали. Но никто, почему-то, не летает. То ли думают, что человеческий полет – сказочная магия, то ли им кажется, что чартер в Турцию дарит мечту полета. Но ведь дальше надо идти, устремить свой ум, так сказать, к истокам вселенной, в облака! Захотеть почувствовать шкурой ветер 4 тысячах, взаправду повисеть над облаками, посмотреть вниз глазами метеора. Устремиться и узнать – наш метод.

Преодоление страха. Прыгать серьезно страшно. Не так страшно как ипотека или пивное похмелье, но все равно страшно весьма. Даже думать о выходе из летящего самолета настолько страшно, что некоторые при рассказе о прыжках впадают в с кататонический ступор от только представления себя одного в воздухе, а потом выдают “я бы никогда не…”. Часто ошибаются, потому что любопытство сильнее страха, если не бояться мечтать. Страх сам по себе штука негативная. Особенно такой, от которого просыпаешься ночью с пульсом 120 за два дня до поездки на ДЗ. Он хорош тем, что этот страх – экстремальное психическое состояние. Пребывание в нем учит не бояться самого страха (это не нонсенс – я уверен, страх носит рекурсивный характер). При его преодолении приходит понимание самой природы страха, что учит распознавать повседневные страхи, с которыми мы живем всегда, но не замечаем. Боязнь непризнания, смерти, увольнения, провала, инициативы, итд. Знание о страхе дает возможность его преодолевать всегда. В итоге получается эдакий сам-себе психотерапевт-мотиватор, при правильном подходе к.

Путешествие. К этой фазе будущий парашютист приходит, когда любопытство становится сильнее страха. Как в ужастиках, герои, изнемогая от страха, всегда идут прямо чудищу в тентакли. Раньше я думал, что сценарист жертвует реальной мотивацией в пользу дешевого саспенса, теперь я знаю, что любопытство может завести человека в запущенную мясорубку – “А как она работает?”. Тяга к исследованию побеждает. Решаясь совершить прыжок, ты соглашаешься на очень крутую штуку. Только представь, ты сядешь в самолет, поднимешься на 4 километра, на скорости 300 км/ч выйдешь из него, пролетишь 2 километра за минуту, достигнув скорости до 220 км/ч, раскроешься, полетаешь 5 минут на облаками и сядешь целехонький КРАСАВЧИК СМЕЛЬЧАК ПОКОРИТЕЛЬ НЕБЕС БРЮС УЛЛИС. Да что еще в этом мире можно сделать более крутого?! Круче только выход в открытый космос, все. То есть, у каждого есть шанс прикоснуться к кромке возможностей человечества и человека – самостоятельно испытать чувство свободного полета. Я совершенно не понимаю, как можно избегать таких чудесных вещей, имея возможность их делать.

Достижение. Крутость происходящего с тобой во время прыжка на всем пути разбавляется страхом. Его очень много и его надо преодолеть. Преодоление приносит огромнейшее удовольствие. Как добиться давно желанной женщины. Плюс надо помнить, что ты только что прыгнул почти на границу возможностей человека, как технологически, так и психологически. И победил себя, весь живой, здоровый бежишь улыбаешься, красавчик, молодец какой.

Воспоминания. При прыжках человек входит в расширенное состояние восприятия. За 5 минут мозг запоминает огромное количество информации, которое потом активно вспоминается на протяжении нескольких дней. Воспоминания все позитивные, разбавленные радостью достижения и распухающим ЧСВ. Часто ловишь себя на мысли, что задумался, и тупо улыбаешься. Радость не заканчивается на успешном раскрытии.

Риск. Про него нельзя не упомянуть, потому что риск – главная причина, отталкивающая от скайдайвинга. Все происходящее – достаточно опасная штука. Насколько – до конца не ясно. Судя по некоторым рассуждениям, примерно также опасно, как и вождение авто. Важно помнить, что цена неудачи – жизнь. Наивысшая ставка. С другой стороны, удовольствие тоже наивысшее. Решая прыгать, ты берешь на себя один дополнительный риск к уже имеющимся десяткам смертельных рисков, окружающих тебя повседневно, но не выглядящих опасными, в силу твоей привычки. Далеко не факт, что прыгая с парашютом ты умрешь именно от прыжков. Больше вероятность, что от другого, обыденного, прикидывающегося безопасным. Но даже если меня убьет скайдайвинг – я предпочел умереть именно так – быстро, делая что-то мегакрутое, чем медленно и от какой-то глупой причины, вроде рака, алкаша на встречке, маразматической старости.

2012-10-22 Comments (2)

О мате

Я, наконец–то, понял, чем плох мат. До этого как–то не удавалось сформулировать.  Вот типичные аргументы адептов русского мата в изложении всеми любимого Артемия Лебедева: “Мат — это не латынь и не суахили. Мат — это и есть русский язык. Ничто так не способствует развитию родной культуры как родная речь. Употребление мата на письме, в устной речи — это развитие русской культуры” Артемий напирает на то, что матерные слова — это не какие–то особенные, грязные слова, которые стоят особняком от всего остального русского языка, а такие же полноправные члены лексикона. Ок, тут он прав. Но есть еще кое–какой аспект, который он и другие матоложцы упускают из рассмотрения.

Мат — это суррогатный контекстный язык. Точнее, он потенциально может стать таким. Нет ничего плохого в том, чтобы назвать хуй хуем. Однако, в отличие от других корней, матерные корни обладают свойством джокера — они вполне могут заменять любые другие. Набросать — нахуячить, нарисовать — нахуячить, наготовить — нахуячить. Благодаря этому свойству, матерные слова могут заменять любые отсутствующие в лексиконе или подзабытые слова. Необязательно вспоминать слово “претензиозный”, можно сказать “нехуевый”. Или “пиздатый”. Или “ебанись какой”. Особенно ярко проявляются дегенеративные свойства мата в устной речи: там под удар попадают не только отсутствующие в лексиконе понятия и слова, но и те, которые чуть задержались в отдаленных уголках мозга, и вместо “передай мне эээ…надфиль” можно услышать “передай мне ту хуйню”. С одной стороны, мы пользуемся родной речью и всеми возможностями, которые она предлагает, а с другой — манкируем ее богатствами, заменяя их сублимированным сухпайком из контекстно–зависимых универсальных корней. Второй аргумент, который часто приходится слышать — мат содержит в себе необходимую эмоциональную окраску, которой не достигнуть, пользуясь эвфемизмами. Но это же естественно! Эвфемизм — это всего лишь матерное слово лишенное привычного облика. Теряя свою обсценность, ореол “запретности”, оно не приобретает ничего и предстает пред нами во всей своей беспомощности. Ошибочно принимая эту самую “запретность” за эмоциональную окраску, люди называют друг друга уебками, жалуются, что соседи пиздят картошку и так далее. Весьма сомнительно, что выражение “Словом можно убить” было сказано о таких примитивных ругательствах. Контекстность, “джокерность” мата мешает ему разить точно в цель, ведь адресат всегда может понять его так, как захочет — это же слово с десятью тысячами смыслов! Лишая потребности правильно, точно выражать свои мысли, мат кастрирует речь, не давая лексикону пополняться. Если вы сейчас думаете, читая: “это все хуйня”, то задумайтесь, а почему вы не подумали что–то вроде: “нелепые потуги вывести мои привычки в качестве злокачественной зависимости”?  Ну, и в заключение — анальный табель: 1. Первая степень — человек разумный. Когда уместно, назовет хуй хуем, пиздец — пидецом, а когда не уместно — воспользуется эвфемизмом или подходящим словесным оборотом. 2. Вторая степень — человек посылающий на хуй. Не любит эвфемизмы, ругается только с употреблением мата. 3. Третья степень — человек–хуйня. Часто использует матные корни в обыденной речи. 4. Четвертая степень — человек, бля. Непроизвольно матерится, ептый. Не может, бля, не материться. Нахуй. Постскриптум: есть еще ханжи, это тоже болезненное отклонение.

Я всегда ругался матом столько, соклько хотел, в любом обществе и при любых обстоятельствах. Я называл всех, кому это не нравилось, ханжами. До того момента, как кто-то написал этот текст на Лепре. Меня очень сложно убедить в чем-то расходищимся с моим собственным мнением, но эта цитата сделала невозможное. Впредь я буду стараться употреблять меньше мата, стыдиться выскочившему мату и проявлять другие призныка высокообразованного мальчика.

2011-12-29 Comments (3)

Поздравления

Приз за лучшие пожелания с др уходит к моему одногруппнику:

“желаю тебе стать большим человеком в ай-ти-индустрии, выкупить гугль с потрохами и зверски пытать этих мудаков, злобно хохоча. И самое главное, желаю тебе научиться стрелять лазером из глаз”

ЛАЗЕРОМ ИЗ ГЛАЗ!

Он же подарил мне первый в жизни цифровой подарок:

Спасибо, Леша!

2011-08-24 Comments (1)

0x18

2011-08-22 Comments (4)

Doomer

С прошедним днем сисадмина, братья!

2011-07-31 Comments (0)

Парашютизм – тандем.

Подготовка. Подписываю документы – паспортные данные телефон, отказ от ответственности, претензий. Все как везде. Меня передают в лапы инструктору, к которому я буду пристегнут. От комбинезона я отказываюсь – буду прыгать в шортах и майке. Одевают в “клиентскую” часть тандема, объясняют что я буду крепиться к инструктору 4мя карабинами, каждый выдерживает по 2 тонны, поэтому боятся мне нечего. Вешают в тренажер. Объясняют, как после раскрытия “сесть” в стропах, как держаться во время посадаки. Как держаться во время полета. На мне стропы затягивают до крайней туготы – идем в самолет. Психологически страха нет, чувствую дрожание рук от адреналина. Интересно, будет ли страшно на высоте.

Садимся в самолет, я пролезаю ближе всех к пилотам, за мной инструктор – рядом соучастниг. У соучастнига день рождения. На 2 тысячах пилоты приветствуют парашютистов на борту и поздравляют соучастнига с днем рождения. Соучастниг полетит за нами с целью приорать над моими эмоциями и пульвиризирующим калом. Страха еще нет, однако ощущается потребность в туалет как по маленькому, так и по большому. Но старха нет :). Меедленно ползем на 4 тысячи, я смотрю в иллюминатор, на парашютистов. Замля маленькая, парашютисты большые – скучают. У каждого на запястье высотомер, они на него периодически смотрят. Мне интересно, как моя психика отреагирует на выброс. Вцеплюсь ли я всеми четырьмя в борта. или смиренно прыгну. Не обостраться бы в полете. И не обоссаться бы. Приближается нужная высота, меня пристегивают сверхпрочными карабинами, затягивают до диффузного слияния с инструктором, сажают на место. Уже скоро. Я смирен и с любопытством жду.

Отекрывается дверь (люк? шлюз?) – туда подрывается все население самолета и бодро прыгает в дырочку. Мы выходим последние. Перед отделением от самолета, я должен повиснуть на инструкторе, то есть поджать ноги, упершись пятками ему в жеппу, скрестить руки на груди (но не хвататься за стропы!), откинуть голову влево назад. Мы подходим к краю самолета, Я принимаю нужную позу. В ней не видно того, что под ногами. Вишу на инстукторе – перед глазами горизонт, высота, небо. Даю себе команду держать себя в руках. Набираю полную грудь, чтобы крикнуть “ИИИХААА” после отделения.

ВНЕЗАПНО, горизонт уходит вверх, и скрывается с поля зрения, гравитация пропадает, горизонт появляются снова, но уже снизу, уходит обратно вниз. Сенсорика шлет тонны алармов и ворнингов. Мозг захлебывается и игнорирует их все. Мозг вахуе. Прыгнули! Выровнялись! Стремительно несемся вниз. Рот у меня открыт, щеки хлопают от ветра. В груди “иииха”, которое я забыл выкрикнуть. Вспоминаю, что надо дышать, но не понимаю, как. С усилием захлопываю рот, вдыхаю через нос. Откуда-то сверху показывается соучастниг, сравнивается с нами по высоте. Машет одной ладошкой. Взляд серьезный, сосредоточенный. Как будто срет. Я пытаюсь что-то показать пальцами – не получается. Смотрю ему в глаза. Он в мои. он отлетает, мы раскрываемся.

Раскрытие – самый жуткий момент во всем прыжке. Неожиданно появляется гравитация. Неожиданно горизонт сверху возвращается на уровень глаз. Перегрузка. Внезапно понимаешь, что сидишь на двух веревочках на высоте километра. Земли под ногами нет – она внизу и, сука, далеко. Надо “садиться” в стропы, а для этого свой вес надо переместить на одну стропу, тем временем, сдвинув вторую стропу с ягодицы к колену. Это страшно. От падения тебя держат именно стропы, а тебе предлагается в них ерзать. Инструктор изображает ГИС, тычет пальцами в разные стороны, произносит названия. Мне похуй. На высоте оглушительно тихо. Я ощутил свое положение в пространстве, ощутил пульс 180+, ощутил что такой частоты мало для прокачки накопившегося адреналина. Понимаю, что условия с жизнью не совместимы – умру. Смиряюсь. Сердечные ощущения ощущаются именно сердечной мышцой. Адреналин в груди. Говорю инструктору первые слова: “У меня адреналиновый шок”. Он ржет.

Инструктор спрашивает – куда будем садиться. Я нахожу аэродром и указываю на него пальцем. Мне предлагается вдеть руки в органы управления парашютом. Амплитуда дрожания рук мешает, я помогаю себе второй рукой. Инструктор командует потянуть левую стропу до упора. Нас, закручивая, разворачивает влево. Раскрутка идет вокруг центра тяжести, расположенного где-то в центре между парашютом и парашютистом. При раскрутке появляется перегрузка и горизонтальная гравитация, вертикальная исчезает. Край крыла парашюта опускается ниже самого парашютиста, что тоже пугает. После поворота на 360 стропу надо отпустить, силы тяготения приходят в норму. Кажется, что за разворот теряется много высоты за счет сваливания. Потом несколько раз делаем “маятник”. Тянем одну стропу до разворота на 90 градусов, потом вторую стропу. Мотает, но не так страшно, как разворот. Инструктор командует делать 360 вправо. Мозг ссыт, тело отказывается. Железные яйца тянут сропу вниз :).

Внезапно земля из спутникового фото, так хорошо знакомого из броузера, начинает приобретать третье измерение. Пропадает ощущение, что аэропорт можно затопить плевком, а пальцем раздавить сразу четыре грузовика. Все быстро увеличивается. Инструктор берет управление, волшебным образом сажает нас на попу. Посадка очень мягкая – как сесть за стул. Меня отстегивают, бьют традиционный пинок под зад, вручают сертификат, фото на память. Иду к друзякам – не знаю, что говорить.
После мозг начинает анализировать произошедшее. Сообщения от сенсорики рассматриваются одно за другим. Первым делом рассматриваются несколько выводов о грядущей смерти. Отметаются. Эйфория. Потом каждая секунда полета вспоминается по много раз. Я пишу этот текст спустя примерно 40 часов после прыжка и анализ идет до сих пор. Вспоминается небо, земля, горизонт, мои ощущения. Местами от воспоминаний учащается пульс, местами сердце обливается адреналином. Радость от чудестного спасения от нескольких смертей заставляет мироточить. Стойте, это не может быть поллюцией!

Свободный полет длится около 60 секунд, примерно столько же длится полет “под крылом”. За 2 минуты успеваешь испытать больше, чем за год жизни. Впоследствии я прияно удивился от того, что сумел сохранить самообладание на протяжении всего прыжка. Ни паники, ни криков. Познал себя, тыксызыть. Узнал новое. Я могу больше, чем ожидаю от себя. Мир, захват уже скоро!

2011-07-26 Comments (9)

Норвежский лес, Харуки Мураками, рецензия

Прочитав книгу, я не понял о чем она. Повествование, начавшееся ничем и ничем окончившееся. Что хотел сказать автор? Какие идеи донести? Совершенно не очевидно. Персонажи сирые, пустые, поступки их тоже сирые, желания их сирые, жизнь их такая же. Ничего разумного, доброго, вечного в книге нет.

Главгерой – никчемное тело без идеалов, без страстей, без характера, без предпочтений. Задрот, убегающий от мира, отправляясь в походы и погружаясь в чтение. Он интроверт, у него нет друзей (Нагасава – не друг, а подельник по бухлу и ебле). У него есть две женщины и десяток случайных любовниц. Он курит и пьет крепкое. Очень скучный главный герой. Ни мышц, ни характера, ни мотивации, ни чувств, ни идеалов, ни стремлений, ни выдержки. Комета, летящая не потому, что хочет, а потому что природа создала ее летящей.

Считается, что роман про любовь. Баба там на обложке, молодежь соками истекает, читая. Думаю, подразумевается любовь между Ватанабе и Мидори + Наоко. Но автор (от лица Ватанебе) не описывает никаких чувств по отношению к этим женщинам. Да, Ватанебэ их хочет и даже ебет, да, он скучает в одиночестве. Но он не испытывает к ним ничего, кроме сексуального влечения, да и то только в моменты, когда эти женщины рядом. Судьба случайно подкинула ему этих двух женщин и он использует их, повинуясь своему инстинкту, подобно киту, внезапно вплывшему в стаю планктона. Раз вплыл, кит жрет. Не вплыл бы, не стремился бы он к ней. Ни Наоко, ни Мидори не являются его целью. Они обе просто части его жизни, как солнце и ветер. Подобно тому, как мы жмуримся от солнца, он пишет письма Наоко. Как мы сопротивляемся ветру, он встречается с Мидори. Автор ставит акцент на рутинности отношений Ватанабе с обеими героинями. Только незамутненный подросток может увидеть там любовь. Причем запутаться правда легко. Секс редкий, ускользающий недоступный. Такие ситуации будоражат гормональный фон младых мира сего, пробуждая эрекции и поллюции. В эти периоды подростки “любят”. Только это даже рядом не любовь – это ускользающая ебля. Но не для Ватанабэ – ему и на ускользание положить. Он с окружающими коротает время. Хотя любой другой нормальный мужик уже давно всех влюбился. Может, это не Ватанабе пассивный, а Мураками хуево раскрыл образ голодающего по ебле подростка? Нет, нет, нет. Юудем отталкиваться, что Мураками намеренно сделал Ватанабе не стремящимся к осеменению. И это не противоречит его привычке пороть шлюх на пару с Нагасавой – Ватанабе не ищет секса, Ватанабе коротает время. Единственное чувство, которое Ватанабе испытывает – дискомфорт ненужности никому и ничему. Дискомфорт ненужности – единственная причина, толкающая Ватанабе на взаимодействие с женщинами.

В романе сильна тема безморальности. Ватанабе, Нагасава, Мидори воспринимают распущенность и блядство, как норму, не испытывая никаких моральных терзаний, изменяя. Но не стоит обвинять только этих 3 персонажей в пороках. Они – такие же, как и общество, в котором они живут. Они – типичные его представители. Вспомните сцены вечерней жизни, описываемые от лица Ватанабе. Пьяные бляди, грязные улицы. Вечно пьющие студенты. Бездуховность повсеместно. Однако, есть две личности, которые далеко не бездуховны, а наоборот – люди с честью, достоинством, правилами – Хатсуми и Наоко. Но они добровольно умирают, одна осознавая свою ненужность, а вторая – не выдержав бездуховности окружающих. Третий самоубийца в романе – Кидзуки. Его личность мало раскрыта и до конца не ясно, почему он самоубился. Одна из вероятных ситуаций – освобождение Наоко от себя из-за неспособности ее возбудить и отпороть. Если это так, то он третий достойный (и мертвый) герой романа. Почему все достойные герои романа умерли? Почему Мурками их убил? Полагаю, Мураками показывал ненужность достойных людей в бездуховном обществе. Они лишние, они мешают рядовым овощам бухать и ебаться спокойно. Они угнетают их своей глубиной, своей величием, своей сложностью. А смерть “достойной троицы” символизирует избыточность этих качеств для общества. Общество их отторгает и перемалывает. Будучи отторгнутыми, “достойные качества” становятся ненужной обузой для носителей, которые это понимают. Сочетание ненужности достоинства и тяжести владения достоинством становится непосильным грузом и толкает людей к самоубийству. Так работает отрицательный отбор.

Бездуховность в романе показана ярко, со смаком. Она соблазняет читателя, влечет в свои бездуховные недра плотских удовольствий, словно лукавый. Если мне когда-нибудь захочется выебать особу, состоящую в отношениях, я сначала посоветую почитать ей “роман про любовь” “Норвежский лес”, а потом мгновенно приступлю к соблазнению. “Лес” – отлично руководство к действию для слабых духом. Практически агитационная брошюра “Гербалайфа”: показано что надо делать и как, чтобы добиться кульминации плоти.

Я полагаю, что название романа тоже выбрано не случайно и относится каким-то образом к его сюжету и героям. По-японски роман называется Noruwei no Mori, где mori – лес, в значении природного объекта, а не материала, как в песне Norwegian Wood, где wood – строительный материал. Я полагаю, что и песня и название были выбраны не случайно, а служили какой-то аллюзией, или скрытой параллелью. Возможно, автор сравнивает героев с деревьями, живущими без какой-либо мотивации, так же, как и герои. Может, намекает на отсутствие у героев самосознания, как и у деревьев лесу. Но это, возможно, просто мои домыслы.

Роман на самом деле не о любви и не взаимоотношениях. Роман о серости обычного человека, такого же, как ты. Такого же, как и я. О серости его эмоций, об отсутствии чести и стремлений. О значении духовности и любви для обычного парня. О месте духовности и бездуховности в нашем лесу, который мы называем “общество”.

2011-06-01 Comments (1)

Горюшко.

А если бы в начале двадцатого века Российская Империя захватила мир, то вместо маршрутизатора Cisco был бы “ЛВС высокоскоростной переключатель Светоч–4506”
И не TCP/IP, а ГОСТ 1500124.37.

Коллизии назывались бы оказиями: шли два пакета по ЛВС и столкнулись, вот такая оказия приключилась.

А синий экран смерти назывался бы Горюшко.

И да, никаких реформ языка, всё должно быть с “ять” и тверднымъ знаком.

Срываю завсы альтернативной истории, рассказанной в суверенном.

2011-02-06 Comments (0)

Про микрософт в России.

Газета New York Times опубликовала 11 сентября статью Стивена Леви “Russia Uses Microsoft to Suppress Dissent”. В статье излагалась история наездов иркутских ментов на “Байкальскую Экологическую Волну” с изьятием компьютеров и предьявлением обвинений по 146й статье УК (“Нарушение авторских прав”) а также упоминались предыдущие аналогичные наезды, как например на на редактора “Новой Газеты в Самаре” Сергея Курт-Аджиева. Автор статьи мяко но совершенно недвусмысленно говорит, что все эти наезды были бы невозможны без участия российского отделения Микрософт. В Микрософте бешено засуетились и стали разнообразно отмазываться. Оказалось что Микрософт тут вообще совершенно не при чем. Оказалось что Микрософт только исполнял российские законы. Оказалось что Микрософт ввели в заблуждение недобросовестные российские юристы. Оказалось что Микрософт, хоть он и совершенно ни в чем не виноват, готов поступиться толикой прибылей и предоставить общественным организациям право бесплатного пользования своим софтом.

Собственно, степень соучастия Микрософта в преследовании конкретно “Байкальской волны” или конкретно Курт-Аджиева гадательна. Может статься что прямое участие микрософтовских служащих тут и впрямь было ограниченным и ненамеренным. Но это и неважно. Многолетними усилиями представителей Микрософта (при пассивности и даже некотором сопротивлении государства – копирайтная тематика находится вне сферы интересов собственно российского капитала) была создана ситуация, при которой “борьба с пиратством” превращена в область где господствует произвол, коррупция, телефонное право, беззаконие и всевластие ментов . Собственно, “борьба с пиратством” была одним из важных каналов общего разложения милиции до ее современного плачевного состояния, когда ее презирает и брезгует даже руководство правящей партии. То что теперь все эти замечательные вещи иногда используются на пользу не только Микрософта – оно, в общем, неизбежно и вполне предсказуемо.

*) Само уголовное преследование за нарушение копирайта – вместо ранее существовавшей статьи, каравшей только за плагиат – было введено в середине 1990х при участии и под давлением Микрософта. До этього в течении полутора столетий имущественные авторский права являлись областью исключительно гражданских отношений. Это тривиально, но надо напомнить и это.

*) В начале 2000-х, при участии и под давлением (в том числе) Микрософта в Гражданский Кодекс была норма, позволяющяя правообладателю софта требовать многомиллионные “компенсации”, не доказав ни копейки своих реальных убытков или недобросовестной прибыли у нарушителя. К уголовному копирайту это формально не относится, но служит изрядным подспорьем в дальнейших махинациях, позволяя на пустом месте нарисовать какой угодно “ущерб”.

*) Позднее, при участии и под давлением (в том числе) Микрософта, ст 146 (Нарушение авторских прав) УК РФ была переведена из категории статей частно-публичного обвинения (возбуждаемых по жалобе “потерпевшего” на конкретное нарушение его прав) в категорию статей публичного обвинения (возбуждаемых – первоначально прокуратурой а теперь и ментами – по своему усмотрению). Поскольку нарушение авторских прав – это грубо говоря, неисполнение обязательств перед правообладателем, то никакого самостоятельного способа определить “нарушение” у ментов не было и нет. Вся реформа, таким образом, совершенно правильно интерпретировалась ментами как приглашение к беспределу.

*) Разнообразные “ассоциации правообладателей” коими Микрософт был членом, в частности преслувутая НП ППП, тратили огромные средства на “конференции по борьбе с пиратством” для ментов, проводимые на роскошнх курортах, на заваливание отделений милиции “образцами лицензионной продукции”, наконец просто на “сотрудничество с правоохранительными органами” путем перечисления им солидных денежных сумм. Вся эта активность не только не привела к уголовному осуждению взяточников и взяткодателей, но и хвастливо рекламировалась в прессе и на телевидении. Что таки да, символизировало.

*) То же НП ППП, членом которого являлся Микрософт, в, по всей видимости, сговоре с какими-то чиновнимками прокуратуры систематически рассылала по местным отделениям правоохранительных ведомств “методические материалы” по борьбе с нарушителями копирайта, рекламировавшие приемы и способы такой борьбы, грубо нарушающие российское законодательство.

*) Сама по себе практика “проверок на контрафактность” не основанная ни на каком законе и в большинстве случаев являющаяся прикрытием для уже сугубо криминальной активности – от вымогательства взяток до рейдерских захватов. Микрософт вполне целенаправленно поощрял и развивал уголовщину среди ментов, пока эта уголовшина шла на пользу самому Микрософту.

*) Другим криминальным промыслом, махровым цветом расцведшем при содействии Микрософта стала индустрия “экпертиз на контрафактность”. Неоднакратно провозглашенные вне закона Верховным Судом, нарушающие целый пучок статей УПК и УК, эти “экспертизы” тем не менее и по сейчас являтся основной составляющей почти любого дела “о пиратстве”.

В чем собственно заключается то “исправление ситуации”, рекламируемое Микрософтом? Оно сводится к еще одной запутанной и хитроумной бесплатной лицензии для общественных организаций. Мы уже выучили, на примере пресловутой школьной “Первой Помощи”, что бесплатные лицензии от Микрософт очень дорого обходятся их пользователям. Однако – какое отношение это имеет к содержанию предьявленного им обвинения? И у “Байкальской экологической волны” и у Курт-Аджиева уже было большое количество всяких микрософтовских бумажек.Которые им совершенно не помогли. Еще десять или сто таких же бумажек ровным счетом ничего не изменят. Шаг, который публика уже желала бы получить от Микрософта – не фальшивые “подарки” немногим, а отказ от беспредела в отношении всех. Но вместо этого мы видим, что Микрософт снова и сновуа повторяет свои бесстыдные заклинания о “борьбе с пиратством” и “защите прав”.

Обсуждать здесь.

Via lqp.Факты не проверялись на достоверность.

Все-таки я рад, что не выбрал продукцию майкрософт своей профессиональной стезей, иначе бы стыдился за то что приношу бабло корпорации зла. Я бы так же не советовал работать на Оракл и с прдуктами оракл. Какие там еще есть империи зла?

2010-09-29 Comments (0)

ICQ is dead

Эпоха сменилась. Молодые наивные девушки больше не говорят “привет” в аське. Не говорят совсем, давно. Разговаривают только роботы, которым почему-то нужен парень для секса. Где эти девочки? Куда они делись? Восьмидесяточки подросли, девяносточки сидят во вконтакте, в одноклассниках, в фесбуке. В ICQ сидят старые матерые юзеры. Длинный контакт-лист из старых знакомых, которые молчат. Дела, взрослая жизнь, ответственность. Разговаривать уже не о чем. Все темы выговорились в молодости, когда было интересно разговаривать, когда было что обсуждать. когда хотелось обсуждать. А чего сейчас обсуждать? Дела, обязанности, ответственность, информационная перегруженность. Об этом не хочется разговаривать.

ICQ умирает вместе с людьми, пользующимися им. Становится таким же динозавром, как и фидо. Считаеся, что фидо мертво, хоть оно до сих пор как-то существует. Фидо есть, а людей почти нет. Та же судьба постигает аську. Нет в ней больше жизни, нет наивных вопросов и восторженных диалогов за полночь. Осталась только тишина и контакт-лист в напоминание о бурлящей когда-то жизни.

2010-09-27 Comments (4)